Глава тридцать шестая

НЕУДАЧНЫЙ ПОДАРОК

Алина встретила сестру взволнованным восклицанием:

Наконец-то! Где ты была?

Испуганная Динка наспех придумывала оправдание:

Я очень далеко ходила… и очень ослабела… - Ослабела?

Ну да… теперь уже все прошло, ты не беспокойся. А разве Катя уже уехала? - с опаской спросила Динка.

Конечно. Она и так задержалась из-за тебя. Я просила ее не говорить маме, что ты куда-то пропала. Ведь мама будет сидеть в театре как на иголках! - с упреком скачала Алина.

Ну ничего, Алиночка, ты не сердись, ладно? Я сейчас только поем, а потом буду делать все, что ты хочешь, - заглядывая сестре в глаза, сказала Динка.

Ой, какая ты! - покачала головой Алина, смягчаясь от покорного вида Динки. - Ну, иди поешь, а потом будем заниматься!

Но Динке захотелось окончательно успокоить сестру и задобрить ее подарком.

Алииочка, я купила одну книжку, чтобы изменить свой характер… Это полезные советы, они стоят всего три копейки…

Но мне пока только одно ведро здесь подходит. Хочешь, я подарю ее тебе? - спросила она, протягивая Алине свернутую в трубочку базарную книжонку.

Ты купила книжку? - с удивлением спросила Алина. - Про ведро?

Да нет! - засмеялась Динка. - Почитай лучше сама, тогда все поймешь! А я пойду к Лине, ладно?

Динка побежала на кухню. Алина разгладила измятую книжку и, открыв первую страницу, прочитала несколько строк, потом поглядела на обложку… Автора нигде не значилось Алина открыла наугад другую страницу и с удивлением прочла заглавие третьей главы:

«Семейные советы.

Если вы сильно провинились перед своей женой и не ждете себе скорого прощения, то притворитесь смертельно больным и оглашайте воздух тихими воплями, а также избегайте хорошего аппетита, и вы получите прощение…»

Алина пожала плечами и еще раз осмотрела обложку.

Выпуск три копейки, - повторила она вслух и побежала искать Динку.

Дина, Дина! Где ты купила эту книжку? - опросила она сестру, найдя ее за кухонным столом уплетающей свой утренний завтрак и обед. - Где ты купила эту книжку? - повторила Алина.

Динке захотелось повысить в глазах сестры ценность «полезных советов».

Я купила ее у одного учителя! - с гордостью сказала она.

У учителя? - Алина снова бросила взгляд на обложку и решительно заявила: - Ты врешь! Никакой учитель не станет продавать такую чепуху. Говори правду!

Я нашла ее в лесу, - испугавшись дальнейших расспросов, сказала Динка.

А при чем тут учитель? - строго спросила Алина.

Да это я просто так, для красного словца, сказала… Я нашла ее на Учительских дачах и думала, что потерял какой-нибудь учитель, потому что тут такие полезные советы… - окончательно завралась Динка.

Ну, Дина!.. Находить такие книжки да еще приносить их в дом! Этого я от тебя не ожидала…

Но ведь я же не знала, о чем тут написано! Я же принесла только показать! Брось ее в печку, Алина! Брось скорей!

Нет, я покажу маме. Пусть мама знает, какие книжки находит ее дочка! - угрожающе сказала Алина и, держа злополучные «советы» двумя пальцами, направилась в свою комнату.

Закрыв на крючок дверь и устроившись в уголке постели, она внимательно прочитала все советы, тихонько фыркая в руку, а иногда и смеясь до слез. Некоторые, самые смешные, по ее мнению, она даже переписала для Бебы. Вдвоем они говорили о многом и знали гораздо больше, чем могли предполагать взрослые.

Окончив это занятие, Алина обернула книжку в бумагу, чтобы мама не испачкала рук, и сама тщательно вымыла руки с мылом.

«Это же три коп…» - повторяли они потом с Бебой каждый раз, когда им приходилось встречаться с величайшей глупостью или недостойный их внимания гимназист просил у них на память ленточки из кос.

У Кати было два зеленых карандаша. А у Лены не было ни одного. Вот и просит Лена Катю:

– Дай мне зеленый карандаш.

А Катя и говорит:

– Спрошу у мамы.

Приходят на другой день обе девочки в школу. Спрашивает Лена:

– Позволила мама?

А Катя вздохнула и говорит:

– Мама-то позволила, а брата я не спросила.

– Ну что ж, спроси еще у брата, – говорит Лена.

Приходит Катя на другой день.

– Ну что, позволил брат? – спрашивает Лена.

– Брат-то позволил, да я боюсь, сломаешь ты карандаш.

– Я осторожненько, – говорит Лена.

– Смотри, – говорит Катя, – не чини, не нажимай крепко, в рот не бери. Да не рисуй много.

– Мне, – говорит Лена, – только листочки на деревьях нарисовать надо да травку зеленую.

– Это очень много,– говорит Катя, а сама брови хмурит. И лицо недовольное сделала.

Посмотрела на нее Лена и отошла. Не взяла карандаш. Удивилась Катя, побежала за ней:

– Ну, что ж ты не берешь? Бери!

– Не надо, – отвечает Лена.

На уроке учитель спрашивает:

– Отчего у тебя, Леночка, листья на деревьях синие?

– Карандаша зеленого нет.

– А почему же ты у своей подружки не взяла?

Молчит Лена. А Катя покраснела как рак и говорит:

– Я ей давала, а она не берет.

Посмотрел учитель на обеих:

– Надо так давать, чтобы можно было взять.

На катке

День был солнечный. Лед блестел.

Народу на катке было мало. Маленькая девочка, смешно растопырив руки, ездила от скамейки к скамейке. Два школьника подвязывали коньки и смотрели на Витю. Витя выделывал разные фокусы – то ехал на одной ноге, то кружился волчком.

– Молодец! – крикнул ему один из мальчиков.

Витя стрелой пронесся по кругу, лихо завернул и наскочил на девочку. Девочка упала. Витя испугался.

– Я нечаянно... – сказал он, отряхивая с ее шубки снег. – Ушиблась?

Девочка улыбнулась:

– Коленку...

Сзади раздался смех.

«Надо мной смеются!» – подумал Витя и с досадой отвернулся от девочки.

– Эка невидаль – коленка! Вот плакса! – крикнул он, проезжая мимо школьников.

– Иди к нам! – позвали они.

Витя подошел к ним. Взявшись за руки, все трое весело заскользили по льду. А девочка сидела на скамейке, терла ушибленную коленку и плакала.

Отомстила

Катя подошла к своему столу и ахнула: ящик был выдвинут, новые краски разбросаны, кисточки перепачканы, на столе растеклись лужицы бурой воды.

– Алешка! – закричала Катя. – Алешка!.. – И, закрыв лицо руками, громко заплакала.

Алеша просунул в дверь круглую голову. Щеки и нос у него были перепачканы красками.

– Ничего я тебе не сделал! – быстро сказал он.

Катя бросилась на него с кулаками, но братишка исчез за дверью и через раскрытое окно прыгнул в сад.

– Я тебе отомщу! – кричала со слезами Катя.

Алеша, как обезьянка, вскарабкался на дерево и, свесившись с нижней ветки, показал сестре нос.

– Заплакала!.. Из-за каких-то красок заплакала!

– Ты у меня тоже заплачешь! – кричала Катя. – Еще как заплачешь!

– Это я-то заплачу? – Алеша засмеялся и стал быстро карабкаться вверх. – А ты сначала поймай меня!

Вдруг он оступился и повис, ухватившись за тонкую ветку. Ветка хрустнула и обломилась. Алеша упал.

Катя бегом бросилась в сад. Она сразу забыла свои испорченные краски и ссору с братом.

– Алеша! – кричала она. – Алеша!

Братишка сидел на земле и, загораживая руками голову, испуганно смотрел на нее.

– Встань! Встань!

Но Алеша втянул голову в плечи и зажмурился.

– Не можешь? – кричала Катя, ощупывая Алешины коленки. – Держись за меня. – Она обняла братишку за плечи и осторожно поставила его на ноги. – Больно тебе?

Алеша мотнул головой и вдруг заплакал.

– Что, не можешь стоять? – спросила Катя.

Алеша еще громче заплакал и крепко прижался к сестре.

– Я никогда больше не буду трогать твои краски... никогда... никогда... не буду!

Плохо

Собака яростно лаяла, припадая на передние лапы. Прямо перед ней, прижавшись к забору, сидел маленький взъерошенный котенок. Он широко раскрывал рот и жалобно мяукал. Неподалеку стояли два мальчика и ждали, что будет. В окно выглянула женщина и поспешно выбежала на крыльцо. Она отогнала собаку и сердито крикнула мальчикам:

– Как вам не стыдно!

– А что – стыдно? Мы ничего не делали! – удивились мальчики.

– Вот это и плохо!– гневно ответила женщина.

Волшебное слово

Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке.

– Подвиньтесь, – сказал ему Павлик и присел на край.

Старик подвинулся и, взглянув на красное, сердитое лицо мальчика, сказал:

– С тобой что-то случилось?

– Ну и ладно! А вам-то что? – покосился на него Павлик.

– Мне ничего. А вот ты сейчас кричал, плакал, ссорился с кем-то...

– Еще бы! – сердито буркнул мальчик. – Я скоро совсем убегу из дому.

– Убежишь?

– Убегу! Из-за одной Ленки убегу. – Павлик сжал кулаки. – Я ей сейчас чуть не поддал хорошенько! Ни одной краски не дает! А у самой сколько!

– Не дает? Ну, из-за этого убегать не стоит.

– Не только из-за этого. Бабушка за одну морковку из кухни меня прогнала... прямо тряпкой, тряпкой...

Павлик засопел от обиды.

– Пустяки! – сказал старик. – Один поругает, другой пожалеет.

– Никто меня не жалеет! – крикнул Павлик. – Брат на лодке едет кататься, а меня не берет. Я ему говорю: «Возьми лучше, все равно я от тебя не отстану, весла утащу, сам в лодку залезу!»

Павлик стукнул кулаком по скамейке. И вдруг замолчал.

– Что же, не берет тебя брат?

– А почему вы все спрашиваете?

Старик разгладил длинную бороду:

– Я хочу тебе помочь. Есть такое волшебное слово...

Павлик раскрыл рот.

– Я скажу тебе это слово. Но помни: говорить его надо тихим голосом, глядя прямо в глаза тому, с кем говоришь. Помни – тихим голосом, глядя прямо в глаза...

– А какое слово?

– Это волшебное слово. Но не забудь, как нужно говорить его.

– Я попробую, – усмехнулся Павлик, – я сейчас же попробую. – Он вскочил и побежал домой.

Лена сидела за столом и рисовала. Краски – зеленые, синие, красные – лежали перед ней. Увидев Павлика, она сейчас же сгребла их в кучу и накрыла рукой.

«Обманул старик! – с досадой подумал мальчик. – Разве такая поймет волшебное слово!..»

Павлик боком подошел к сестре и потянул ее за рукав. Сестра оглянулась. Тогда, глядя ей в глаза, тихим голосом мальчик сказал:

– Лена, дай мне одну краску... пожалуйста...

Лена широко раскрыла глаза. Пальцы ее разжались, и, снимая руку со стола, она смущенно пробормотала:

– Ка-кую тебе?

– Мне синюю, – робко сказал Павлик.

Он взял краску, подержал ее в руках, походил с нею по комнате и отдал сестре. Ему не нужна была краска. Он думал теперь только о волшебном слове.

«Пойду к бабушке. Она как раз стряпает. Прогонит или нет?»

Павлик отворил дверь в кухню. Старушка снимала с противня горячие пирожки.

Внук подбежал к ней, обеими руками повернул к себе красное морщинистое лицо, заглянул в глаза и прошептал:

– Дай мне кусочек пирожка... пожалуйста.

Бабушка выпрямилась. Волшебное слово так и засияло в каждой морщинке, в глазах, в улыбке.

– Горяченького... горяченького захотел, голубчик мой! – приговаривала она, выбирая самый лучший, румяный пирожок.

Павлик подпрыгнул от радости и расцеловал ее в обе щеки.

«Волшебник! Волшебник!» – повторял он про себя, вспоминая старика.

За обедом Павлик сидел притихший и прислушивался к каждому слову брата. Когда брат сказал, что поедет кататься на лодке, Павлик положил руку на его плечо и тихо попросил:

– Возьми меня, пожалуйста.

За столом сразу все замолчали. Брат поднял брови и усмехнулся.

– Возьми его, – вдруг сказала сестра. – Что тебе стоит!

– Ну, отчего же не взять? – улыбнулась бабушка. – Конечно, возьми.

– Пожалуйста, – повторил Павлик.

Брат громко засмеялся, потрепал мальчика по плечу, взъерошил ему волосы:

– Эх ты, путешественник! Ну ладно, собирайся!

«Помогло! Опять помогло!»

Павлик выскочил из-за стола и побежал на улицу. Но в сквере уже не было старика. Скамейка была пуста, и только на песке остались начерченные зонтиком непонятные знаки.

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Что легче?

Пошли три мальчика в лес. В лесу грибы, ягоды, птицы. Загулялись мальчики. Не заметили, как день прошел. Идут домой – боятся:

– Попадет нам дома!

Вот остановились они на дороге и думают, что лучше: соврать или правду сказать?

– Я скажу, – говорит первый, – будто волк на меня напал в лесу. Испугается отец и не будет браниться.

– Я скажу, – говорит второй, – что дедушку встретил. Обрадуется мать и не будет бранить меня.

– А я правду скажу, – говорит третий. – Правду всегда легче сказать, потому что она правда и придумывать ничего не надо.

Вот разошлись они все по домам. Только сказал первый мальчик отцу про волка – глядь: лесной сторож идет.

– Нет, – говорит, – в этих местах никакого волка.

Рассердился отец. За первую вину наказал, а за ложь – вдвое.

Второй мальчик про деда рассказал. А дед – тут как тут, в гости идет.

Узнала мать правду. За первую вину наказала, а за ложь – вдвое.

А третий мальчик как пришел, так с порога во всем повинился. Поворчала на него тетка да и простила.

Подарок

У меня есть знакомые: Миша, Вова и их мама. Когда мама бывает на работе, я захожу проведать мальчиков.

– Здравствуйте! – кричат мне оба. – Что вы нам принесли?

Один раз я сказала:

– Почему вы не спросите, может, я замерзла, устала? Почему вы сразу спрашиваете, что я вам принесла?

– Мне все равно, – сказал Миша, – я буду спрашивать так, как вы хотите.

– Нам все равно, – повторил за братом Вова.

Сегодня они оба встретили меня скороговоркой:

– Здравствуйте. Вы замерзли, устали, а что вы нам принесли?

– Я принесла вам только один подарок.

– Один на троих? – удивился Миша.

– Да. Вы должны сами решить, кому его дать: Мише, маме или Вове.

– Давайте скорей. Я сам решу! – сказал Миша.

Вова, оттопырив нижнюю губу, недоверчиво посмотрел на брата и громко засопел.

Я стала рыться в сумочке. Мальчики нетерпеливо смотрели мне на руки. Наконец я вытащила чистый носовой платок.

– Вот вам подарок.

– Так ведь это... это... носовой платок! – заикаясь, сказал Миша. – Кому нужен такой подарок?

– Ну да! Кому он нужен? – повторил за братом Вова.

– Все равно подарок. Вот и решайте, кому его дать.

Миша махнул рукой.

– Кому он нужен? Он никому не нужен! Отдайте его маме!

– Отдайте его маме! – повторил за братом Вова.

До первого дождя

Таня и Маша были очень дружны и всегда ходили в детский сад вместе. То Маша заходила за Таней, то Таня за Машей. Один раз, когда девочки шли по улице, начался сильный дождь. Маша была в плаще, а Таня в одном платье. Девочки побежали.

– Сними свой плащ, мы накроемся вместе! – крикнула на бегу Таня.

– Я не могу, я промокну! – нагнув вниз голову с капюшоном, ответила ей Маша.

В детском саду воспитательница сказала:

– Как странно, у Маши платье сухое, а у тебя, Таня, совершенно мокрое, как же это случилось? Ведь вы же шли вместе?

– У Маши был плащ, а я шла в одном платье, – сказала Таня.

– Так вы могли бы укрыться одним плащом, – сказала воспитательница и, взглянув на Машу, покачала головой.

– Видно, ваша дружба до первого дождя!

Обе девочки покраснели: Маша за себя, а Таня за Машу.

Мечтатель

Юра и Толя шли неподалеку от берега реки.

– Интересно, – сказал Толя, – как это совершаются подвиги? Я все время мечтаю о подвиге!

– А я об этом даже не думаю, – ответил Юра и вдруг остановился...

С реки донеслись отчаянные крики о помощи. Оба мальчика помчались на зов... Юра на ходу сбросил туфли, отшвырнул в сторону книги и, достигнув берега, бросился в воду.

А Толя бегал по берегу и кричал:

– Кто звал? Кто кричал? Кто тонет?

Между тем Юра с трудом втащил на берег плачущего малыша.

– Ах, вот он! Вот кто кричал! – обрадовался Толя. – Живой? Ну и хорошо! А ведь не подоспей мы вовремя, кто знает, что было бы!

Веселая елка

Таня и мама украшали елку. На елку пришли гости. Танина подруга принесла скрипку. Пришел брат Тани – ученик ремесленного училища. Пришли два суворовца и Танин дядя.

За столом пустовало одно место: мама ждала сына – моряка.

Все веселились, только мама была грустная.

Раздался звонок, ребята бросились к дверям. В комнату вошел Дед Мороз и стал раздавать подарки. Тане досталась большая кукла. Потом Дед Мороз подошел к маме и снял бороду. Это был ее сын – моряк.

Из сборника «Отцовская куртка»

Рыжий кот

Под окном раздался короткий свист. Прыгая через три ступеньки, Сережа выскочил в темный сад.

– Левка, ты?

В кустах сирени что-то копошилось.

Сережа подбежал к товарищу.

– Чего? – спросил он шепотом.

Левка обеими руками прижимал к земле что-то большое, завернутое в пальто.

– Здоровый, как черт! Не удержу никак!

Из-под пальто высунулся пушистый рыжий хвост.

– Поймал? – ахнул Сережа.

– Прямо за хвост! Он как заорет! Я думал – все выбегут.

– Голову, голову заверни ему получше!

Мальчики присели на корточки.

– А куда мы его денем? – забеспокоился Сережа.

– Чего – куда? Отдадим кому-нибудь, и баста! Он красивый, его каждый возьмет.

Кот жалобно замяукал.

– Бежим! А то увидят нас с ним...

Левка прижал к груди сверток и, пригибаясь к земле, помчался к калитке.

Сережа бросился за ним.

На освещенной улице оба остановились.

– Давай привяжем тут где-нибудь, и все, – сказал Сережа.

– Нет. Тут близко. Она живо найдет. Постой!

Левка раскрыл пальто и освободил желтую усатую мордочку. Кот зафыркал и замотал головой.

– Тетенька! Возьмите кошечку! Мышей ловить будет...

Женщина с корзинкой окинула мальчиков беглым взглядом:

– Куда его! Своя кошка надоела до смерти!

– Ну и ладно! – грубо сказал Левка. – Вон старушка идет по той стороне, пойдем к ней!

– Бабушка, бабушка! – закричал Сережа. – Подождите!

Старушка остановилась.

– Возьмите у нас котика! Хорошенький, рыженький! Мышей ловит!

– Да где он у вас? Этот, что ли?

– Ну да! Нам девать некуда... Папа с мамой держать не хотят...

– Возьмите себе, бабушка!

– Да куда ж я его возьму, голубчики мои! Он небось и жить не станет у меня... Кошка к дому своему привыкает...

– Ничего, станет, – уверяли мальчики, – он любит стареньких...

– Ишь ты, любит...

Старушка погладила мягкую шерстку. Кот выгнул спину, вцепился когтями в пальто и забился в руках.

– Ах ты батюшки! Замучился он у вас! Ну давайте, что ли, авось приживется.

Старушка распахнула шаль:

– Иди сюда, миленький, не бойся...

Кот яростно отбивался.

– Уж не знаю, донесу ли?

– Донесете! – весело крикнули мальчики. – До свиданья, бабушка.

* * *

Мальчики присели на крыльце, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Из окон первого этажа на дорожку, усыпанную песком, и на кусты сирени падал желтый свет.

– Дома ищет. По всем углам, верно, шарит, – толкнул товарища Левка.

Скрипнула дверь.

– Кис, кис, кис! – донеслось откуда-то из коридора.

Сережа фыркнул и зажал ладонью рот. Левка уткнулся ему в плечо.

– Мурлышка! Мурлышка!

Нижняя жиличка в стареньком платке с длинной бахромой, прихрамывая на одну ногу, показалась на дорожке.

– Мурлышка, противный этакий! Мурлышка!

Она обвела глазами сад, раздвинула кусты.

– Кис, кис!

Хлопнула калитка. Под ногами заскрипел песок.

– Добрый вечер, Марья Павловна! Любимца ищете?

– Твой отец, – шепнул Левка и быстро шмыгнул в кусты.

«Папа!» – хотел крикнуть Сережа, но до него долетел взволнованный голос Марьи Павловны:

– Нет и нет. Как в воду канул! Он всегда вовремя приходил. Поцарапает лапочкой окно и ждет, пока я открою ему. Может, он в сарай забился, там дырка есть...

– Давайте посмотрим, – предложил Сережин папа. – Сейчас мы вашего беглеца обнаружим!

Сережа пожал плечами.

– Чудак папа. Очень нужно чужого кота ночью разыскивать!

Во дворе, около сараев, забегал круглый глазок электрического фонарика.

– Мурлышка, иди домой, кисонька!

– Ищи ветра в поле! – хихикнул из кустов Левка. – Вот потеха! Твоего отца искать заставила!

– Ну и пусть поищет! – рассердился вдруг Сережа. – Пойду спать.

– И я пойду, – сказал Левка.

* * *

Когда Сережа и Левка еще ходили в детский сад, в нижнюю квартиру приехали жильцы – мать и сын. Под окном повесили гамак. Каждое утро мать, низенькая, прихрамывающая старушка, выносила подушку и одеяло, стелила одеяло в гамаке, и тогда из дому, сгорбившись, выходил сын. На бледном молодом лице лежали ранние морщинки, из широких рукавов висели длинные, худые руки, а на плече сидел рыжий котенок. У котенка были три черточки на лбу, они придавали его кошачьей физиономии смешное озабоченное выражение. А когда он играл, правое ушко у него выворачивалось наизнанку. Больной тихо, отрывисто смеялся. Котенок забирался к нему на подушку и, свернувшись клубком, засыпал. Больной опускал тонкие, прозрачные веки.

Мать неслышно двигалась, приготовляя ему лекарство. Соседи говорили:

– Как жаль! Такой молодой!

Осенью гамак опустел. Желтые листья кружились над ним, застревали в сетке, шуршали на дорожках. Марья Павловна, сгорбившись и тяжело волоча больную ногу, шла за гробом сына... В пустой комнате кричал рыжий котенок...

* * *

С тех пор Сережа и Левка подросли. Часто, забросив домой сумку с книгами, Левка появлялся на заборе. Кусты сирени закрывали его от окна Марьи Павловны. Засунув два пальца в рот, коротким свистом он вызывал Сережу. Старушка не мешала мальчикам играть в этом уголке сада. Они барахтались в траве, как два медвежонка. Она смотрела на них из окошка и перед дождем прятала брошенные на песке игрушки.

Как-то летом Левка, примостившись на заборе, помахал рукой Сереже.

– Смотри-ка... рогатка у меня. Сам сделал! Бьет без промаха!

Рогатку испробовали. Мелкие камешки запрыгали по железной крыше, прошумели в кустах, ударились о карниз. Рыжий кот сорвался с дерева и с шипеньем прыгнул в окошко. Шерсть стояла дыбом на его выгнутой спине.

Мальчики захохотали. Марья Павловна выглянула из окна.

– Это нехорошая игра – вы можете попасть в Мурлышку.

– Так что же, из-за вашего кота нам и поиграть нельзя? – дерзко спросил Левка.

Марья Павловна пристально посмотрела на него, взяла Мурлышку на руки, покачала головой и закрыла окно.

– Ишь, недотрога какая! Ловко я ее отбрил, – сказал Левка.

– Она небось обиделась, – отозвался Сережа.

– Ну и наплевать! Мне в водосточную трубу попасть хочется.

Левка прищурился. Камешек исчез в густой листве.

– Мимо! На, ты попробуй, – сказал он Сереже. – Прищурь один глаз.

Сережа выбрал камешек покрупнее и натянул резинку. Из окна Марьи Павловны со звоном посыпались стекла. Мальчики замерли. Сережа испуганно оглянулся по сторонам.

– Бежим! – шепнул Левка. – А то на нас скажут!

Утром пришел стекольщик и вставил новое стекло. А через несколько дней Марья Павловна подошла к ребятам:

– Кто из вас разбил стекло?

Сережа покраснел.

– Никто! – выскочил вперед Левка. – Само лопнуло!

– Неправда! Разбил Сережа. И ничего не сказал своему папе... А я ждала...

– Нашли дураков! – фыркнул Левка.

– Чего это я сам на себя пойду говорить? – пробурчал Сережа.

– Надо пойти и сказать правду, – серьезно сказала Марья Павловна.– Разве ты трус?

– Я не трус! – вспыхнул Сережа. – Вы не имеете права так меня называть!

– А почему же ты не сказал? – пристально глядя на Сережу, спросила Марья Павловна.

– Отчего, да почему, да по какому случаю... – запел Левка. – Неохота разговаривать! Пошли, Сережка!

Марья Павловна посмотрела им вслед.

– Один трус, а другой грубиян, – сказала она с сожалением.

– Ну и ябедничайте! – крикнули ей ребята.

Настали неприятные дни.

– Старуха обязательно пожалуется, – говорил Левка.

Мальчики поминутно вызывали друг друга и, прижав губы к круглой дырке в заборе, справлялись:

– Ну как? Влетело тебе?

– Нет еще... А тебе?

– И мне нет!

– Вот злющая какая! Она нарочно нас мучает, чтобы мы боялись больше. А если б про нее рассказать, как она нас обругала... Попало б ей на орехи! – шептал Левка.

– И чего она прицепилась за какое-то несчастное стекло? – возмущался Сережа.

– Вот подожди... я ей устрою штуку! Будет она знать...

Левка показал на мирно спящего за окном Мурлышку и зашептал что-то на ухо товарищу.

– Да, хорошо бы, – сказал Сережа.

Но кот дичился чужих людей и ни к кому не шел. Поэтому, когда Левке удалось его поймать, Сережа проникся уважением к товарищу.

«Вот ловкач!» – подумал он про себя.

* * *

Укрывшись с головой одеялом и освободив одно ухо, Сережа прислушивался к разговору родителей. Мать долго не ложилась спать, открывала окно, и, когда со двора доносился голос Марьи Павловны, она разводила руками и спрашивала отца:

– Как ты думаешь, Митя, куда он мог деться?

– Ну что я могу думать! – усмехнулся отец. – Пошел кот погулять, вот и все. А может, украл кто-нибудь? Есть такие подлецы...

Сережа похолодел: вдруг соседи видели их с Левкой?

– Не может быть, – решительно сказала мать, – на этой улице все знают Марью Павловну. Никто так не обидит старую, больную женщину...

– А ты вот что, – зевая, сказал отец, – если утром кот не найдется, отряди Сережу хорошенько поискать по соседним дворам. Ребята скорее найдут.

«Как бы не так...» – подумал Сережа.

* * *

Утром, когда Сережа пил чай, в кухне послышались громкие голоса. Жильцы обсуждали пропажу кота. Сквозь шум примусов слышно было, как соседка Эсфирь Яковлевна бегала из кухни в комнату и кричала своему мужу:

– Миша, почему ты не интересуешься чужим несчастьем? Я спрашиваю, где найти этого кота?

Старичок профессор, заложив за спину коротенькие пухлые руки, взволнованно шагал по кухне.

– Пренеприятное событие... Невозможно оставаться равнодушным...

Сережа отхлебнул холодный чай и отодвинул чашку. «Все орут... и чего орут, сами не знают. Велика важность – кот! Если б еще служебная собака пропала...»

Из соседней комнаты вышла мать:

– Эсфирь Яковлевна! Вы не волнуйтесь, я сейчас отправлю Сережу на поиски.

– Ох, умоляю вас... ведь этот Мурлышка – чтоб он сгорел! – вся ее жизнь.

Сережа схватил тюбетейку и незаметно проскользнул мимо женщин.

«Вот тарарам подняли! Знал бы, не связывался, – с досадой подумал он. – А старуха тоже хороша! Расплакалась на весь двор!»

Его потянуло посмотреть на Марью Павловну.

Засунув руки в карманы и небрежно покачиваясь, он пошел по саду.

Из-за забора выглянул Левка. Сережа подошел ближе.

– Слезай, – сказал он хмуро. – Наделал, дурак, шуму на весь двор.

– А что? Ищет она? – спросил Левка.

– Ищет... Всю ночь проплакала...

– Я говорил, привязать за лапу только, а ты совсем отдал, дурак этакий!

– Эх ты! Испугался! – прищурился Левка. – А я вот ничуточки!

– Идет, – тревожно шепнул Сережа.

Марья Павловна прыгающей, неровной походкой шла по дорожке. Седые волосы, связанные узлом на затылке, растрепались, и одна прядь рассыпалась по смятому воротничку. Она подошла к мальчикам.

– У меня Мурлышка пропал... Не видели вы его, ребятки? – Голос у нее был тихий, глаза серые, пустые.

– Нет, – глядя в сторону, сказал Сережа.

Марья Павловна вздохнула, провела рукой по лбу и медленно пошла домой. Левка скорчил гримасу.

– Подлизывается... А вредная все-таки, – он покрутил головой, – такими словами ругается! «Грубиян»! Это хуже не знай чего! А теперь подлизывается: «Мальчики, не видали моего котика?» – тоненько протянул он.

Сережа засмеялся.

– И правда, сама виновата... Думает, если мы дети, так мы и постоять за себя не сумеем!

– Фи! – свистнул Левка. – Плакса какая! Подумаешь – рыжий кот пропал!

– Да он, говорят, у нее еще при сыне был. Так она его на память держала.

– На память? – удивился Левка и вдруг, хлопнув себя по коленке, захлебнулся от смеха. – Рыжего кота на память!

Мимо прошел старик профессор. Подойдя к раскрытому окошку Марьи Павловны, он постучал указательным пальцем в стекло и, положив локти на подоконник, заглянул внутрь комнаты.

– Ну как, Марья Павловна? Не нашелся еще?

Мальчики прислушались.

– А этот-то чего лезет? – удивился Левка.

– Жалеет ее, – шепнул Сережа. – Всем жалко почему-то... Обругала бы их, как нас, не стали бы жалеть! Пойдем послушаем: может, она на нас наговаривать ему будет.

Они подошли близко и спрятались за кустами.

Марья Павловна говорила:

– Долго он Колю забыть не мог... И на кладбище со мной ходил... Было что-то теплое, живое... Колино...

Окошко звякнуло. Мальчики испуганно посмотрели друг на друга. Старик профессор заволновался:

– Марья Павловна! Голубушка! Что вы? Что вы? Выручим мы вашего Мурлышку. Вот я тут придумал кое-что. – Он дрожащими пальцами поправил пенсне и полез в боковой карман. – Вот тут объявленьица я написал, хочу попросить ребяток расклеить где-нибудь на столбах. Только успокойтесь, пожалейте себя!

Он оторвался от окна и зашагал к дому.

– Ребята! Ребятки!

– Иди! – вдруг струсил Левка.

– Сам иди! – огрызнулся Сережа.

Старик подошел к ним.

– А ну-ка, молодые люди! К вам поручение имеется. Не откажите старику: сбегайте повесьте объявления где-нибудь на людных местах. А? Живенько! – Он кивнул на окошко. – Жалко старушку, надо помочь ей как-нибудь...

– Мы... пожалуйста, – промямлил Сережа.

Левка протянул руку:

– Давайте! Мы сейчас... быстро. Айда, Сережка!

– Ну-ну, вот и молодцы!

Мальчики выскочили на улицу.

– Прочти-ка, чего тут? – сказал Сережа.

Левка развернул листок.

– Пять рублей! Ого! Сколько денег-то! За какого-то рыжего кота!

Спятил он, что ли?

Сережа пожал плечами.

– Все спятили, – хмуро сказал он. – Может, все жильцы дадут. Мой отец дал бы тоже. На кнопки, держи.

– А где повесим? На людных местах надо.

– Пошли к кооперативу. Там всегда народ толчется.

Мальчики побежали.

– А другую бумажку на вокзале повесим – там тоже много людей, – запыхавшись, сказал Сережа.

Но Левка вдруг остановился.

– Тпру, Сережка, стой! Ведь мы же влипнем с этой штукой, как мухи в мед влипнем! Ну и дураки! Вот дураки!

Сережа схватил его за руку.

– Бабушка принесет, да? И скажет про нас, да?

Левка, что-то соображая, яростно грыз ногти.

– Как же теперь быть? – заглядывая ему в лицо, спросил Сережа.

– Порвем, – топнул ногой Левка, – и в землю закопаем!

– Не надо, – сморщился Сережа, – все спрашивать будут... Опять врать придется...

– Ну и что – врать? В одно будем говорить!

– А может, бабушка принесла бы кота, и делу конец? Может, не рассказала бы про нас?

– «Может, может»! – передразнил Левка. – Понадейся на старуху, а она подведет, разболтает по всему двору.

– Верно, – вздохнул Сережа. – Никак нельзя! Папа сказал: «Подлецы украли какие-то...»

– Здорово живешь, еще подлецами сделают! Пошли за угол, порвем и зароем под скамейкой.

Мальчики завернули за угол и сели на скамейку. Сережа взял бумажки и, комкая их в руках, сказал:

– А она-то опять ждать будет... Пожалуй, и спать не ляжет сегодня...

– Ясно, не ляжет... А отчего у ней сын-то умер?

– Не знаю... Болел долго... А еще раньше муж умер. Один кот остался, а теперь и кота нет... Обидно ей все-таки!

– Ну ладно! – решительно сказал Левка. – Не пропадать же нам из-за этого? Давай рви!

– Сам рви! Почему я должен? Хитер тоже!

– Давай по-честному: ты одну и я одну! Давай! Вот!

Левка разорвал объявление на мелкие кусочки.

Сережа сложил бумажку и медленно разорвал ее пополам. Потом схватил щепку и выкопал ямку.

– Клади! Засыпай покрепче!

Оба облегченно вздохнули.

– Не ругала бы нас такими словами... – беззлобно сказал Левка.

– А про стекло она все-таки никому не сказала, – напомнил ему Сережа.

– Ну и ладно! Надоело мне с этим возиться! Я лучше завтра в школу пойду. Там наши ребята в футбол играют. А то все каникулы зря пройдут.

– Не пройдут... Скоро в лагерь поедем. Там хоть месяц без неприятностей поживем...

Левка нахмурился.

– Пошли домой, что ли?

– А что скажем?

– Повесили, вот и все! Одно слово соврать только: «Повесили».

– Ну пойдем!

Старичок все еще стоял у окошка Марьи Павловны.

– Ну как, ребятки? – закричал он.

– Повесили! – неожиданно крикнули оба.

* * *

Прошло несколько дней. О Мурлышке не было ни слуху ни духу. В комнате Марьи Павловны было тихо. В сад она не выходила. То одни, то другие жильцы навещали старушку.

Каждый день Эсфирь Яковлевна посылала мужа:

– Миша, иди немедленно снеси бедной женщине варенья. Делай вид, что ничего не случилось и не поднимай вопроса о домашних животных.

– Сколько горя на одного человека навалилось! – вздыхала мать Сережи.

– Да, – хмурил брови отец, – все-таки непостижимо, куда это Мурлышка делся? И на объявление никто не явился. Надо думать, собаки загнали куда-нибудь беднягу.

По утрам Сережа поднимался в мрачном настроении, пил чай и бежал к Левке. Левка тоже стал невеселый.

– Не пойду я на твой двор, – говорил он, – давай здесь играть!

Как-то вечером, сидя на заборе, они увидели, как в окошке Марьи Павловны тихонько поднялась штора. Старушка зажгла маленькую лампочку и поставила ее на подоконник. Потом, сгорбившись, подошла к столу, налила в блюдечко молока и поставила его рядом с лампочкой.

– Ждет... Думает, он увидит свет и прибежит...

Левка вздохнул.

– Все равно не придет он. Заперли его где-нибудь. Я бы мог ей овчарку достать: мне обещал один мальчик. Только я себе хотел ее взять. Хорошая собака!..

– А знаешь чего? – вдруг оживился Сережа. – Тут у одной тетеньки много котят родилось, пойдем завтра попросим одного. Может, как раз рыженький попадется! Отнесем ей, она обрадуется и забудет своего Мурлышку.

– Пойдем сейчас! – соскочил с забора Левка.

– Да сейчас поздно...

– Ничего... Скажем: обязательно, обязательно надо скорее!

– Сережа! – крикнула мать. – Спать пора!

– Придется завтра, – разочарованно сказал Левка. – Только с утра. Я тебя ждать буду.

* * *

Утром мальчики вскочили рано. Чужая тетенька, у которой кошка родила шестерых котят, встретила их приветливо.

– Выбирайте, выбирайте... – говорила она, вытаскивая из корзинки пушистые комочки.

Комната наполнилась писком. Котята едва умели ползать – лапы у них разъезжались, мутные круглые глазки удивленно смотрели на мальчиков. Левка с восторгом схватил желтенького котенка:

– Рыжий! Почти что рыжий! Сережа, смотри!

– Тетя, можно этого взять? – спросил Сережа.

– Да берите, берите! Хоть всех берите. Куда их девать?

Левка сорвал с головы картуз, посадил в него котенка и выбежал на улицу. Сережа, подпрыгивая, торопился за ним.

У крыльца Марьи Павловны оба остановились.

– Иди первый, – сказал Левка. – Она с вашего двора...

– Вместе лучше...

Они на цыпочках прошли по коридору. Котенок пищал и барахтался в картузе. Левка тихонько постучал.

– Войдите, – отозвалась старушка.

Ребята боком протиснулись в дверь. Марья Павловна сидела перед раскрытым ящиком стола. Она удивленно подняла брови и вдруг заволновалась:

– Что это пищит у вас?

– Это мы, Марья Павловна... Вот рыжего котеночка вам... Чтобы вместо Мурлышки был...

Левка положил картуз на колени старушки. Из картуза выглянула большеглазая мордочка и желтый хвостик...

Марья Павловна нагнула голову, и в картуз быстро-быстро закапали слезы. Мальчики попятились к двери.

– Подождите!.. Спасибо вам, голубчики, спасибо! – Она вытерла глаза, погладила котенка и покачала головой. – Всем мы с Мурлышкой хлопот наделали. Только напрасно вы беспокоились, ребятки... Отнесите котеночка назад... Я уж так не привыкну к нему.

Левка, держась за спинку кровати, прирос к полу. Сережа морщился, как от зубной боли.

– Ну ничего, – сказала Марья Павловна. – Что же делать? Вот у меня карточка на память...

Она показала на маленький столик около кровати. Из деревянной рамки глянули на мальчиков большие печальные глаза, улыбающееся лицо и рядом удивленная усатая мордочка Мурлышки. Длинные пальцы больного тонули в пушистой шерстке.

– Любил он Мурлышку... Сам кормил. Бывало, развеселится и скажет: «Мурлышка никогда нас не бросит, он все понимает...»

Левка присел на краешек постели, уши у него горели, от них было жарко всей голове, и на лбу выступил пот...

Сережа мельком взглянул на него: обоим вспомнилось, как царапался и отбивался пойманный кот.

– Мы уж пойдем, – тихо сказал Левка.

– Мы пойдем, – вздохнул Сережа, пряча в картуз котенка.

– Идите, идите... Отнесите котеночка, хорошие мои...

Ребята отнесли котенка, молча положили его в корзинку с котятами.

– Назад принесли? – спросила тетенька.

Сережа махнул рукой...

– Вот, – сказал Левка, перепрыгнув через забор и с размаху хлопнувшись на землю, – буду здесь сидеть всю жизнь!

– Ну? – недоверчиво протянул Сережа, присаживаясь перед ним на корточки. – Так не просидишь!

– Хоть бы в лагерь скорее ехать! – с отчаянием сказал Левка. – А то распускаешься только на каникулах и всякие неприятности получаются. Встанешь утром – все ничего, а потом – бац! – и наделаешь чего-нибудь! Я, Сережа, средство изобрел, чтобы не ругаться, например...

– Как это? Соли на язык посыпать, да?

– Нет. Зачем соли? Просто, как рассердишься очень, сразу отвернись от того человека, зажмурь глаза и считай: раз, два, три, четыре... пока злость не пройдет. Я уже так пробовал, мне помогает!

– А мне ничего не помогает, – махнул рукой Сережа. – Ко мне очень одно слово прицепляется.

– Какое? – заинтересовался Левка.

– Дура – вот какое! – шепнул Сережа.

– Отучайся, – строго сказал Левка и, растянувшись на спине, вздохнул. – Если б этого кота достать, тогда бы все хорошо было...

– Я тебе говорил, за лапу привязать...

– Дурак! Попугай несчастный! – вскипел Левка. – Ты мне только повтори это еще раз, я тебе таких пилюлей навешаю! За лапу, за лапу, за хвост! Искать надо, вот что! Балда дурацкая!

– Считай, – уныло сказал Сережа, – считай, а то опять ругаешься! Эх ты, изобретатель!

* * *

– Вот так мы шли, а так она шла. – Левка показал рукой на другую сторону улицы.

Сережа, прислонясь к забору, грыз зеленую веточку сирени.

– Старухи все похожи,-сказал он, -все морщинистые и сгорбленные.

– Ну нет, есть такие прямые, длинные, как палки, тех легко узнать. Только наша низенькая была...

– В платке, что ли? – спросил Левка.

– Да, да, в платке. Эх, какая старуха! – с горечью сказал Сережа. – Сразу взяла и утащила. Даже ничего не спросила толком: чей кот? Может быть, нужен очень?

– Ну ладно, – нахмурился Левка. – Найдем как-нибудь. Может, она близко живет. Старухи далеко не ходят...

– Километра два, а то и три любая старуха теперь может отмахать. Да еще в какую сторону...

– А хоть во все четыре стороны! Мы всюду пойдем! Сегодня в одну, завтра в другую. И в каждый двор будем заглядывать!

– Так все лето и проходишь! Хорошо, если до лагеря, а то и поплавать не успеешь...

– Эх ты, пловец! Спустил чужого кота чертовой бабушке и искать не хочет! – озлился Левка. – Пойдем лучше. Три километра напрямки!

Сережа выплюнул изо рта ветку и зашагал рядом с товарищем.

– Хоть бы раз в жизни повезло!

* * *

Но мальчикам не везло. Наоборот, дела пошли еще хуже.

– Где ты шатаешься, Сережа? Избегался, почернел... С утра до вечера пропадаешь! – сердилась мать.

– Да чего мне дома делать-то?

– Ну, в школу бы сходил. Там ребята на качелях качаются, в футбол играют...

– Ну да, в футбол! Очень интересно... Подобьют ногу, останусь хромым на всю жизнь, сама тогда бранить будешь. А то еще с качелей упаду.

– Скажите пожалуйста! – разводила руками мать. – Да с каких это пор ты таким тихоней сделался? То все приставал: «Купи футбольный мяч», – покоя нам с отцом не давал, а теперь... Смотри у меня, я твои штуки разгадаю...

Левке тоже влетело от отца.

– Что ты, говорит, как петух, на заборе торчишь? Займись, говорит, чем-нибудь наконец! – жаловался Левка Сереже.

Многие улицы были исхожены за это время. В одном дворе на крыше показался рыжий кот. Ребята опрометью бросились за ним.

– Держи! Держи! Заходи вперед! – кричал Левка, задрав вверх голову.

Кот вскочил на дерево. Обдирая коленки, Левка полез за ним. Но Сережа, стоя внизу, разочарованно крикнул:

– Слезай! Не тот: грудка белая и лицо не такое.

А из дома выскочила толстая тетка с ведром.

– Опять голуби! – закричала она. – Вот я вас отучу от своего двора! Марш отсюда!

Она взмахнула ведром и окатила Сережу холодной водой. На спине и на трусиках осела картофельная шелуха. Мальчики как ошпаренные выскочили за ворота. Сережа стиснул зубы и схватил камень.

– Считай! – тревожно крикнул Левка. – Считай скорей!

– Раз, два, три, четыре... – начал Сережа, бросил камень и расплакался. – Дура, дура, дура! Как ни считай, все дура!

Левка молча выжимал на нем трусики, отряхивая с них приставшую шелуху.

* * *

Ночью шел дождь. Шлепая босыми ногами по теплым лужам, Левка поджидал Сережу. Из раскрытых окон верхней квартиры доносились громкие голоса взрослых.

«Нас ругают... – испугался Левка. – Обоих или одного Сережу к стенке приперли? Только за что?..» За эти дни как будто ничего плохого они не сделали. «Сделали не сделали, а взрослые, если захотят, всегда найдут, к чему придраться».

Левка спрятался в кусты и прислушался.

– В конце концов, я этого совсем не одобряю – получить себе чахотку из-за несчастного кота!-раздраженно кричала Эсфирь Яковлевна. – Она же маковой росинки в рот не берет...

– Бесполезное животное, в общем... – начал профессор.

Левка презрительно улыбнулся.

«Хорошо им разговаривать, а ей, бедной, даже и кушать не хочется, – с жалостью подумал он о Марье Павловне. – Если б у меня была овчарка, я бы ее любил, воспитывал, и вдруг бы она пропала! Ясно, обедать не стал бы... Квас какой-нибудь выпил, и все!»

– Ты чего стоишь? – толкнул его Сережа. – Пойдем скорей, пока мать занята!

– Пойдем, – обрадовался Левка, – а то скоро в лагерь!

Решено было сходить на рынок.

– Там старух видимо-невидимо! – клялся Левка. – Кто за молоком, кто за чем... Соберутся в кучку около возов – сразу всех видно. Может, и наша там.

– Я уж теперь ее помню – она мне снилась, – говорил Сережа. – Низенькая, сморщенная... Только бы увидеть такую!

День был праздничный. На рынке беспорядочно толкался народ. Сережа и Левка, поддергивая трусики, озабоченно заглядывали под каждый платок. Завидев подходящую старушку, они мчались ей наперерез, сбивая с ног домашних хозяек.

– Бесстыдники! Хулиганы! – кричали им вслед.

В самой гуще людей мальчики заметили школьного преподавателя.

Они спрятались от него за ларек, дождались, пока он скрылся, и снова забегали по рынку. Старух – высоких, низеньких, толстых и худых – было много.

– Но где же наша? – сердился Левка. – Хоть бы мяса пришла купить себе! Неужели она обед не варит?

Солнце начинало сильно припекать. Волосы прилипли ко лбу.

– Напьемся квасу, – предложил Левка.

Сережа вытащил из кармана двадцать копеек.

– Кружку на двоих! – заказал он.

– Хоть и на троих, – лениво буркнул торговец, вытирая платком красное лицо.

– Пей, – сказал Сережа, отметив пальцем середину кружки. – Пей до сих пор.

Левка, закрыв глаза, медленно потянул холодную жидкость.

– Пенки оставь, – забеспокоился Сережа.

Низенькая старушка в черном платке подошла к ним сбоку и с любопытством оглядела обоих.

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Долг

Принёс Ваня в класс коллекцию марок.

– Хорошая коллекция! – одобрил Петя и тут же сказал: – Знаешь что, у тебя тут много марок одинаковых, дай их мне. Я попрошу у отца денег, куплю других марок и верну тебе.

– Бери, конечно! – согласился Ваня.

Но отец не дал Пете денег, а сам купил ему коллекцию. Пете стало жаль своих марок.

– Я тебе потом отдам, – сказал он Ване.

– Да не надо! Мне эти марки совсем не нужны! Вот давай лучше в пёрышки сыграем!

Стали играть. Не повезло Пете – проиграл он десять перьев. Насупился.

– Кругом я у тебя в долгу!

– Какой это долг, – говорит Ваня, – я с тобой в шутку играл.

Посмотрел Петя на товарища исподлобья: нос у Вани толстый, по лицу веснушки рассыпались, глаза какие-то круглые…

«И чего это я с ним дружу? – подумал Петя. – Только долги набираю». И стал он от товарища бегать, с другими мальчиками дружить, и у самого какая-то обида на Ваню.

Ляжет он спать и мечтает:

«Накоплю ещё марок и всю коллекцию ему отдам, и перья отдам, вместо десяти перьев пятнадцать…»

А Ваня о Петиных долгах и не думает, удивляется он: что это такое с товарищем случилось?

Подходит как-то к нему и спрашивает:

– За что косишься на меня, Петя?

Не выдержал Петя. Покраснел весь, наговорил товарищу грубостей:

– Ты думаешь, ты один такой честный? А другие нечестные! Ты думаешь, мне твои марки нужны? Или перьев я не видел?

Попятился Ваня от товарища, обидно ему стало, хотел он что-то сказать и не смог.

Выпросил Петя у мамы денег, купил перьев, схватил свою коллекцию и бежит к Ване.

– Получай все долги сполна! – Сам радостный, глаза блестят. – Ничего за мной не пропало!

– Нет, пропало! – говорит Ваня. – И того, что пропало, не вернёшь ты мне уже никогда!

Кто хозяин?

Большую чёрную собаку звали Жук. Два мальчика, Коля и Ваня, подобрали Жука на улице. У него была перебита нога. Коля и Ваня вместе ухаживали за ним, и, когда Жук выздоровел, каждому из мальчиков захотелось стать его единственным хозяином. Но кто хозяин Жука, они не могли решить, поэтому спор их всегда кончался ссорой.

Однажды они шли лесом. Жук бежал впереди. Мальчики горячо спорили.

– Собака моя, – говорил Коля, – я первый увидел Жука и подобрал его!

– Нет, моя, – сердился Ваня, – я перевязывал ей лапу и таскал для неё вкусные кусочки!

Никто не хотел уступить. Мальчики сильно поссорились.

– Моя! Моя! – кричали оба.

Вдруг из двора лесника выскочили две огромные овчарки. Они бросились на Жука и повалили его на землю. Ваня поспешно вскарабкался на дерево и крикнул товарищу:

– Спасайся!

Но Коля схватил палку и бросился на помощь Жуку. На шум прибежал лесник и отогнал своих овчарок.

– Чья собака? – сердито закричал он.

– Моя, – сказал Коля.

Ваня молчал.

Мечтатель

Юра и Толя шли неподалёку от берега реки.

– Интересно, – сказал Толя, – как это совершаются подвиги? Я всё время мечтаю о подвиге!

– А я об этом даже не думаю, – ответил Юра и вдруг остановился…

С реки донеслись отчаянные крики о помощи. Оба мальчика помчались на зов… Юра на ходу сбросил туфли, отшвырнул в сторону книги и, достигнув берега, бросился в воду.

А Толя бегал по берегу и кричал:

– Кто звал? Кто кричал? Кто тонет?

Между тем Юра с трудом втащил на берег плачущего малыша.

– Ах, вот он! Вот кто кричал! – обрадовался Толя. – Живой? Ну и хорошо! А ведь не подоспей мы вовремя, кто знает, что было бы!

Труд согревает

В интернат привезли дрова.

Нина Ивановна сказала:

– Наденьте свитеры, мы будем носить дрова.

Ребята побежали одеваться.

– А может быть, дать им лучше пальто? – сказала нянечка. – Сегодня холодный осенний денёк!

– Нет, нет! – закричали ребята. – Мы будем трудиться! Нам будет жарко!

– Конечно! – улыбнулась Нина Ивановна. – Нам будет жарко! Ведь труд согревает!

Хорошее

Проснулся Юрик утром. Посмотрел в окно. Солнце светит. Денёк хороший.

И захотелось мальчику самому что-нибудь хорошее сделать.

Вот сидит он и думает:

«Что, если б моя сестрёнка тонула, а я бы её спас!»

А сестрёнка тут как тут:

– Погуляй со мной, Юра!

– Уходи, не мешай думать!

Обиделась сестрёнка, отошла.

А Юра думает:

«Вот если б на няню волки напали, а я бы их застрелил!»

А няня тут как тут:

– Убери посуду, Юрочка!

– Убирай сама – некогда мне!

Покачала головой няня.

А Юра опять думает:

«Вот если б Трезорка в колодец упал, а я бы его вытащил!»

А Трезорка тут как тут. Хвостом виляет: «Дай мне попить, Юра!»

– Пошёл вон! Не мешай думать!

Закрыл Трезорка пасть, полез в кусты.

А Юра к маме пошёл:

– Что бы мне такое хорошее сделать? Погладила мама Юру по голове:

– Погуляй с сестрёнкой, помоги няне посуду убрать, дай водички Трезору.

Навестила

Валя не пришла в класс. Подруги прислали за ней Мусю.

– Пойди и узнай, что с Валей: может, она больна, может, ей что-нибудь нужно?

Муся застала подружку в постели. Валя лежала с завязанной щекой.

– Ох, Валечка! – сказала Муся, присаживаясь на стул. – У тебя, наверно, флюс! Ах, какой флюс был у меня летом! Целый нарыв! И ты знаешь, бабушка как раз уехала, а мама была на работе…

– Моя мама тоже на работе, – сказала Валя, держась за щёку. – А мне надо бы полосканье…

– Ох, Валечка! Мне тоже давали полосканье! И мне стало лучше! Как пополощу, так и лучше! А ещё мне помогала грелка горячая-горячая…

Валя оживилась и закивала головой.

– Да, да, грелка… Муся, у нас на кухне стоит чайник…

– Это не он шумит? Нет, это, верно, дождик! – Муся вскочила и подбежала к окну. – Так и есть, дождик! Хорошо, что я в галошах пришла! А то можно простудиться!

Она побежала в переднюю, долго стучала ногами, надевая галоши. Потом, просунув в дверь голову, крикнула:

– Выздоравливай, Валечка! Я ещё приду к тебе! Обязательно приду! Не беспокойся!

Валя вздохнула, потрогала холодную грелку и стала ждать маму.

– Ну что? Что она говорила? Что ей нужно? – спрашивали Мусю девочки.

– Да у неё такой же флюс, как был у меня! – радостно сообщила Муся. – И она ничего не говорила! А помогают ей только грелка и полосканье!

Случай

Мама подарила Коле цветные карандаши.

Однажды к Коле пришёл его товарищ Витя.

– Давай рисовать!

Коля положил на стол коробку с карандашами. Там было только три карандаша: красный, зелёный и синий.

– А где же остальные? – спросил Витя.

Коля пожал плечами.

– Да я раздал их: коричневый взяла подружка сестры – ей нужно было раскрасить крышу дома; розовый и голубой я подарил одной девочке с нашего двора – она свои потеряла… А чёрный и жёлтый взял у меня Петя – у него как раз таких не хватало…

– Но ведь ты сам остался без карандашей! – удивился товарищ. – Разве они тебе не нужны?

– Нет, очень нужны, но всё такие случаи, что никак нельзя не дать!

Витя взял из коробки карандаши, повертел их в руках и сказал:

– Всё равно ты кому-нибудь отдашь, так уж лучше дай мне. У меня ни одного цветного карандаша нет!

Коля посмотрел на пустую коробку.

– Ну, бери… раз уж такой случай… – пробормотал он.

Три товарища

Витя потерял завтрак. На большой перемене все ребята завтракали, а Витя стоял в сторонке.

– Почему ты не ешь? – спросил его Коля.

– Завтрак потерял…

– Плохо, – сказал Коля, откусывая большой кусок белого хлеба. – До обеда далеко ещё!

– А ты где его потерял? – спросил Миша.

– Не знаю… – тихо сказал Витя и отвернулся.

– Ты, наверно, в кармане нёс, а надо в сумку класть, – сказал Миша.

А Володя ничего не спросил. Он подошёл к Вите, разломил пополам кусок хлеба с маслом и протянул товарищу:

– Бери, ешь!

Заячья шапка

Жил-был заяц. Шерсть пушистая, уши длинные. Заяц как заяц. Да такой хвастунишка, что во всём лесу другого такого не сыскать. Играют зайчишки на поляне, прыгают через пенёк.

– Это что! – кричал заяц. – Я могу через сосну перепрыгнуть!

Играют в шишки – кто выше подбросит.

А заяц опять:

– Это что! Я на самую тучу закину!

Смеются над ним зайцы:

– Хвастунишка!

Пришёл как-то в лес охотник, убил хвастливого зайца и сделал из его шкурки шапку. Надел сынишка охотника эту шапку и давай ни с того ни с сего перед ребятами похваляться:

– Я лучше самой учительницы всё знаю! Мне любая задача нипочём!

– Хвастунишка! – говорят ему ребята.

Пришёл мальчик в школу, снял шапку и сам удивляется:

– С чего это я, право, расхвастался?

А вечером пошёл он с ребятами с горки кататься, надел шапку и опять давай хвастать:

– Я сейчас с горки скачусь прямо на тот берег озера!

Перевернулись на горе его санки, слетела с головы мальчика шапка и закатилась в сугроб. Не нашёл её мальчик. Так без шапки домой и вернулся. А шапка осталась лежать в сугробе.

Пошли как-то девочки хворост собирать. Идут, меж собой сговариваются друг от дружки не отставать.

Вдруг видит одна девочка – лежит на снегу белая пушистая шапка.

Подняла она её, надела на голову да как задерёт кверху нос!

– Что мне с вами ходить! Я сама больше вас всех хворосту соберу и скорей дома буду!

– Ну и ступай одна, – говорят подружки. – Экая хвастунишка!

Обиделись и ушли.

– Без вас обойдусь! – кричит им вслед девочка. – Одна целый воз притащу!

Сняла шапку – снег отряхнуть, оглянулась вокруг и ахнула:

– Что я в лесу одна делать буду? Мне и дороги не найти, и хворосту не собрать одной!

Бросила она шапку и пустилась подружек догонять. Осталась заячья шапка под кустом лежать. Да недолго пролежала она там. Кто мимо шёл, тот и нашёл. Кто увидал, тот и поднял.

Посмотрите вокруг, ребятки, нет ли на ком из вас заячьей шапки?

Сторож

В детском саду было много игрушек. По рельсам бегали заводные паровозы, в комнате гудели самолёты, в колясках лежали нарядные куклы. Ребята играли все вместе, и всем было весело. Только один мальчик не играл. Он собрал около себя целую кучу игрушек и охранял их от ребят.

– Моё! Моё! – кричал он, закрывая игрушки руками.

Дети не спорили – игрушек хватало на всех.

– Как мы хорошо играем! Как нам весело! – похвалились ребята воспитательнице.

– А мне скучно! – закричал из своего угла мальчик.

– Почему? – удивилась воспитательница. – У тебя так много игрушек!

Но мальчик не мог объяснить, почему ему скучно.

– Да потому, что он не игральщик, а сторож, – объяснили за него дети.

Танины достижения

Каждый вечер папа брал тетрадку, карандаш и подсаживался к Тане и бабушке.

– Ну, какие ваши достижения? – спрашивал он.

Папа объяснил Тане, что достижениями называется всё то хорошее и полезное, что сделал за день человек. Танины достижения папа аккуратно записывал в тетрадку.

Однажды он спросил, как обычно держа наготове карандаш:

– Ну, какие ваши достижения?

– Таня мыла посуду и разбила чашку, – сказала бабушка.

– Гм… – сказал отец.

– Папа! – взмолилась Таня. – Чашка была плохая, она сама упала! Не стоит писать о ней в наши достижения! Напиши просто: Таня мыла посуду!

– Хорошо! – засмеялся папа. – Накажем эту чашку, чтобы в следующий раз, при мытье посуды, другая была осторожней!

Папа-тракторист

Витин папа тракторист. Каждый вечер, когда Витя ложится спать, папа собирается в поле.

– Папа, возьми меня с собой! – просит Витя.

– Вырастешь – возьму, – спокойно отвечает папа.

И всю весну, пока папин трактор выезжает на поля, между Витей и папой происходит один и тот же разговор:

– Папа, возьми меня с собой!

– Вырастешь – возьму.

Однажды папа сказал:

– И не надоело тебе, Витя, каждый день просить об одном и том же?

– А тебе, папа, не надоело каждый день отвечать мне одно и то же? – спросил Витя.

– Надоело! – засмеялся папа и взял Витю с собой в поле.

Сыновья

Две женщины брали воду из колодца. Подошла к ним третья. И старенький старичок на камушек отдохнуть присел.

Вот говорит одна женщина другой:

– Мой сынок ловок да силён, никто с ним не сладит.

А третья молчит.

– Что же ты про своего сына не скажешь? – спрашивают её соседки.

– Что ж сказать? – говорит женщина. – Ничего в нём особенного нету.

Вот набрали женщины полные вёдра и пошли. А старичок – за ними. Идут женщины, останавливаются. Болят руки, плещется вода, ломит спину.

Вдруг навстречу три мальчика выбегают.

Один через голову кувыркается, колесом ходит – любуются им женщины.

Другой песню поёт, соловьём заливается – заслушались его женщины.

А третий к матери подбежал, взял у неё вёдра тяжёлые и потащил их.

Спрашивают женщины старичка:

– Ну, что? Каковы наши сыновья?

– А где ж они? – отвечает старик. – Я только одного сына вижу.

Отомстило

Катя подошла к своему столу и ахнула: ящик был выдвинут, новые краски разбросаны, кисточки перепачканы, на стекле растеклись лужицы бурой воды.

– Алёшка! – закричала Катя. – Алёшка!.. – И, закрыв лицо руками, громко заплакала.

Алёша просунул в дверь круглую голову. Щёки и нос у него были перепачканы красками.

– Ничего я тебе не сделал! – быстро сказал он.

Катя бросилась на него с кулаками, но братишка исчез за дверью и через раскрытое окно прыгнул в сад.

– Я тебе отомщу! – кричала со слезами Катя.

Алёша, как обезьянка, вскарабкался на дерево и, свесившись с нижней ветки, показал сестре нос.

– Заплакала!.. Из-за каких-то красок заплакала!

– Ты у меня тоже заплачешь! – кричала Катя. – Ещё как заплачешь!

– Это я-то заплачу? – Алёша засмеялся и стал быстро карабкаться вверх. – А ты сначала поймай меня!

Вдруг он оступился и повис, ухватившись за тонкую ветку. Ветка хрустнула и обломилась. Алёша упал.

Катя бегом бросилась в сад. Она сразу забыла свои испорченные краски и ссору с братом.

– Алёша! – кричала она. – Алёша!

Братишка сидел на земле и, загораживая руками голову, испуганно смотрел на неё.

– Встань! Встань!

Но Алёша втянул голову в плечи и зажмурился.

– Не можешь? – кричала Катя, ощупывая Алёшины коленки. – Держись за меня. – Она обняла братишку за плечи и осторожно поставила его на ноги. – Больно тебе?

Алёша мотнул головой и вдруг заплакал. – Что, не можешь стоять? – спросила Катя.

Алёша ещё громче заплакал и крепко прижался к сестре.

– Я никогда больше не буду трогать твои краски… никогда… никогда… не буду!

Новая игрушка

Дядя сел на чемодан и открыл записную книжку.

– Ну, что кому привезти? – спросил он.

Ребята заулыбались, придвинулись ближе.

– Мне куклу!

– А мне автомобильчик!

– А мне подъёмный кран!

– А мне… А мне… – Ребята наперебой заказывали, дядя записывал.

Один Витя молча сидел в сторонке и не знал, что попросить… Дома у него весь угол завален игрушками… Там есть и вагоны с паровозом, и автомобили, и подъёмные краны… Всё-всё, о чём просили ребята, уже давно есть у Вити… Ему даже нечего пожелать… А ведь дядя привезёт каждому мальчику и каждой девочке новую игрушку, и только ему, Вите, он ничего не привезёт…

– Что же ты молчишь, Витюк? – спросил дядя.

Витя горько всхлипнул.

– У меня… всё есть… – пояснил он сквозь слёзы.

Обидчики

Толя часто прибегал со двора и жаловался, что ребята его обижают.

– Не жалуйся, – сказала однажды мать, – надо самому лучше относиться к товарищам, тогда и товарищи не будут тебя обижать!

Толя вышел на лестницу. На площадке один из его обидчиков, соседский мальчик Саша, что-то искал.

– Мать дала мне монетку на хлеб, а я потерял её, – хмуро пояснил он. – Не ходи сюда, а то затопчешь!

Толя вспомнил, что сказала ему утром мама, и нерешительно продолжил:

– Давай поищем вместе!

Мальчики стали искать вместе. Саше посчастливилось: под лестницей в самом уголке блеснула серебряная монетка.

– Вот она! – обрадовался Саша. – Испугалась нас и нашлась! Спасибо тебе. Выходи во двор. Ребята не тронут! Я сейчас, только за хлебом сбегаю!

Он съехал по перилам вниз. Из тёмного пролёта лестницы весело донеслось:

– Вы-хо-ди!..

Плохо

Собака яростно лаяла, припадая на передние лапы. Прямо перед ней, прижавшись к забору, сидел маленький взъерошенный котёнок. Он широко раскрывал рот и жалобно мяукал.

Неподалёку стояли два мальчика и ждали, что будет. В окно выглянула женщина и поспешно выбежала на крыльцо. Она отогнала собаку и сердито крикнула мальчикам: – Как вам не стыдно!

– А что – стыдно? Мы ничего не делали! – удивились мальчики.

– Вот это и плохо! – гневно ответила женщина.

Просто старушка

По улице шли мальчик и девочка. А впереди них шла старушка. Было очень скользко. Старушка поскользнулась и упала.

– Подержи мои книжки! – крикнул мальчик, передавая девочке свой портфель, и бросился на помощь старушке.

Когда он вернулся, девочка спросила его:

– Это твоя бабушка?

– Нет, – отвечал мальчик.

– Мама? – удивилась подружка.

– Ну, тётя? Или знакомая?

– Да нет же, нет! – отвечал мальчик. – Это просто старушка.

Строитель

На дворе возвышалась горка красной глины. Сидя на корточках, мальчики рыли в ней замысловатые ходы и строили крепость. И вдруг они заметили в сторонке другого мальчика, который тоже копался в глине, макал в жестянку с водой красные руки и старательно обмазывал стены глиняного дома.

– Эй ты, что ты там делаешь? – окликнули его мальчики.

– Я строю дом.

Мальчики подошли ближе.

– Какой же это дом? У него кривые окна и плоская крыша. Эх ты, строитель!

– Да его только двинь, и он развалится! – крикнул один мальчик и ударил домик ногой.

Стена обвалилась.

– Эх ты! Кто же так строит? – кричали ребята, ломая свежевымазанные стены.

«Строитель» сидел молча, сжав кулаки. Когда рухнула последняя стена, он ушёл.

А на другой день мальчики увидели его на том же месте. Он снова строил свой глиняный дом и, макая в жестянку красные руки, старательно воздвигал второй этаж…

Подарок

У меня есть знакомые: Миша, Вова и их мама. Когда мама бывает на работе, я захожу проведать мальчиков.

– Здравствуйте! – кричат мне оба. – Что вы нам принесли?

Один раз я сказала:

– Почему вы не спросите, может, я замёрзла, устала? Почему вы сразу спрашиваете, что я вам принесла?

– Мне всё равно, – сказал Миша, – я буду спрашивать так, как вы хотите.

– Нам всё равно, – повторил за братом Вова.

Сегодня они оба встретили меня скороговоркой:

– Здравствуйте! Вы замёрзли, устали, а что вы нам принесли?

– Я принесла вам только один подарок.

– Один на троих? – удивился Миша.

– Да. Вы должны сами решить, кому его дать: Мише, маме или Вове.

– Давайте скорей. Я сам решу! – сказал Миша.

Вова, оттопырив нижнюю губу, недоверчиво посмотрел на брата и громко засопел.

Я стала рыться в сумочке. Мальчики нетерпеливо смотрели мне на руки. Наконец я вытащила чистый носовой платок.

– Вот вам подарок.

– Так ведь это… это… носовой платок! – заикаясь, сказал Миша. – Кому нужен такой подарок?

– Ну да! Кому он нужен? – повторил за братом Вова.

– Всё равно подарок. Вот и решайте, кому его дать.

Миша махнул рукой.

– Кому он нужен? Он никому не нужен! Отдайте его маме!

– Отдайте его маме! – повторил за братом Вова.

Пёрышко

У Миши было новое перо, а у Феди старое. Когда Миша пошёл к доске, Федя обменял новое перо на Мишино и стал писать новым. Миша это заметил и на переменке спросил:

– Зачем ты взял моё пёрышко?

– Подумаешь какая невидаль – пёрышко! – закричал Федя. – Нашёл чем попрекать! Да я тебе таких перьев завтра двадцать принесу.

– Мне не надо двадцать! А ты не имеешь права так делать! – рассердился Миша.

Вокруг Миши и Феди собрались ребята.

– Жалко пёрышка! Для своего же товарища! – кричал Федя. – Эх ты!

Миша стоял красный и пытался рассказать, как было дело:

– Да я не давал тебе… Ты сам взял… Ты обменял…

Но Федя не давал ему говорить. Он размахивал руками и кричал на весь класс:

– Эх ты! Жадина! Да с тобой никто из ребят водиться не будет!

– Да отдай ты ему это пёрышко, и дело с концом! – сказал кто-то из мальчиков.

– Конечно, отдай, раз он такой… – поддержали другие.

– Отдай! Не связывайся! Из-за одного пера крик подымает!

Миша вспыхнул. На глазах у него показались слёзы.

Федя поспешно схватил свою ручку, вытащил из неё Мишино перо и бросил его на парту.

– На, получай! Заплакал! Из-за одного пёрышка!

Ребята разошлись. Федя тоже ушёл. А Миша всё сидел и плакал.

До первого дождя

Таня и Маша были очень дружны и всегда ходили в детский сад вместе. То Маша заходила за Таней, то Таня за Машей. Один раз, когда девочки шли по улице, начался сильный дождь. Маша была в плаще, а Таня в одном платье. Девочки побежали.

– Сними свой плащ, мы накроемся вместе! – крикнула на бегу Таня.

– Я не могу, я промокну! – нагнув вниз голову с капюшоном, ответила ей Маша.

В детском саду воспитательница сказала:

– Как странно, у Маши платье сухое, а у тебя, Таня, совершенно мокрое, как же это случилось? Ведь вы же шли вместе?

– У Маши был плащ, а я шла в одном платье, – сказала Таня.

– Так вы могли бы укрыться одним плащом, – сказала воспитательница и, взглянув на Машу, покачала головой. – Видно, ваша дружба до первого дождя!

Обе девочки покраснели: Маша за себя, а Таня за Машу.

Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке. — Подвиньтесь, — сказал ему Павлик и присел на край.

Старик подвинулся и, взглянув на красное, сердитое лицо мальчика, сказал:

— С тобой что-то случилось?

— Ну и ладно! А вам-то что? — покосился на него Павлик.

— Мне ничего. А вот ты сейчас кричал, плакал, ссорился с кем-то...

— Ещё бы! — сердито буркнул мальчик. — Я скоро совсем убегу из дому.

— Убежишь?

— Убегу! Из-за одной Ленки убегу. — Павлик сжал кулаки. — Я ей сейчас чуть не поддал хорошенько! Ни одной краски не даёт! А у самой сколько!

— Не даёт? Ну, из-за этого убегать не стоит.

— Не только из-за этого. Бабушка за одну морковку из кухни меня прогнала... прямо тряпкой, тряпкой...

Павлик засопел от обиды.

— Пустяки! — сказал старик. — Один поругает, другой пожалеет.

— Никто меня не жалеет! — крикнул Павлик. — Брат на лодке едет кататься, а меня не берёт. Я ему говорю: «Возьми лучше, всё равно я от тебя не отстану, вёсла утащу, сам в лодку залезу!»

Павлик стукнул кулаком по скамейке. И вдруг замолчал.

— Что же, не берёт тебя брат?

— А почему вы всё спрашиваете?

Старик разгладил длинную бороду:

— Я хочу тебе помочь. Есть такое волшебное слово...

Павлик раскрыл рот.

— Я скажу тебе это слово. Но помни: говорить его надо тихим голосом, глядя прямо в глаза тому, с кем говоришь. Помни — тихим голосом, глядя прямо в глаза...

— А какое слово?

— Это волшебное слово. Но не забудь, как нужно говорить его.

— Я попробую, — усмехнулся Павлик, — я сейчас же попробую.

Он вскочил и побежал домой.

Лена сидела за столом и рисовала. Краски — зелёные, синие, красные — лежали перед ней. Увидев Павлика, она сейчас же сгребла их в кучу и накрыла рукой.

«Обманул старик! — с досадой подумал мальчик. — Разве такая поймёт волшебное слово!..»

Павлик боком подошёл к сестре и потянул её за рукав. Сестра оглянулась. Тогда, глядя ей в глаза, тихим голосом мальчик сказал:

— Лена, дай мне одну краску... пожалуйста...

Лена широко раскрыла глаза. Пальцы её разжались, и, снимая руку со стола, она смущённо пробормотала:

— Ка...кую тебе?

— Мне синюю, — робко сказал Павлик.

Он взял краску, подержал её в руках, походил с нею по комнате и отдал сестре. Ему не нужна была краска. Он думал теперь только о волшебном слове.

«Пойду к бабушке. Она как раз стряпает. Прогонит или нет?»

Павлик отворил дверь в кухню. Старушка снимала с противня горячие пирожки. Внук подбежал к ней, обеими руками повернул к себе красное морщинистое лицо, заглянул в глаза и прошептал:

— Дай мне кусочек пирожка... пожалуйста.

Бабушка выпрямилась.

Волшебное слово так и засияло в каждой морщинке, в глазах, в улыбке...

— Горяченького... горяченького захотел, голубчик мой! — приговаривала она, выбирая самый лучший, румяный пирожок.

Павлик подпрыгнул от радости и расцеловал её в обе щеки.

«Волшебник! Волшебник!» — повторял он про себя, вспоминая старика.

За обедом Павлик сидел притихший и прислушивался к каждому слову брата. Когда брат сказал, что поедет кататься на лодке, Павлик положил руку на его плечо и тихо попросил:

— Возьми меня, пожалуйста.

За столом сразу все замолчали. Брат поднял брови и усмехнулся.

— Возьми его, — вдруг сказала сестра. — Что тебе стоит!

— Ну отчего же не взять? — улыбнулась бабушка. — Конечно, возьми.

— Пожалуйста, — повторил Павлик.

Брат громко засмеялся, потрепал мальчика по плечу, взъерошил ему волосы:

— Эх ты, путешественник! Ну ладно, собирайся!

«Помогло! Опять помогло!»

Павлик выскочил из-за стола и побежал на улицу. Но в сквере уже не было старика. Скамейка была пуста, и только на песке остались начерченные зонтиком непонятные знаки.